Право на смерть

Британский сериал "Черное зеркало" цепляет. Третий сезон не только не ослабил хватку, но душит еще сильнее. В первой серии раскрывается целый букет этических вопросов, но я хотел бы остановиться на том, от которого мне не спалось дольше всего.

Недалекое будущее. Люди умеют создавать копию сознания человека и помещать ее в небольшое и стильное устройство. Через устройство возможна прямая коммуникация оператора и запертого сознания. Копия сознания вполне оправданно считает себя тем же человеком, которым оно было до момента репликации, только в странных и неприятных условиях. Оператору нужно убедить сознание, что теперь это не так.

Делает он это весьма непринужденно. На дисплее есть функция перемотки времени. Несговорчивая копия быстро теряет спесь, когда оператор проматывает полгода или год, ему-то без разницы. За это время снаружи проходит несколько секунд: оператор едва успевает доесть тост. А для сознания это ад.

В другой части серии этот же оператор получает чистосердечное признание от копии сознания человека, совершившего преступление. Копию в конце серии оставляют на миллионы лет в психотически зацикленном фрагменте виртуальной реальности.

Сериал моделирует условия недалекого будущего, и на их фоне кристаллизуется неотъемлемое право человека — право на смерть. Что бы не случилось, есть последний рубеж: я могу замедлить дыхание, я могу уснуть, ведь сон — это типа маленькая смерть. Ну и я могу просто умереть по желанию. Теоретически.

Проблема "права на смерть" разрабатывается в русле легализации эвтаназии. Как и в любой этической проблеме, в проблеме эвтаназии нет объективного ответа на вопрос, хорошо это или плохо. Есть те, кто за, и те, кто против. Я — за.

Конечно, сразу можно вообразить, как при легализованной эвтаназии ушлые родственники подделывают документы и освобождают себе трехкомнатную квартиру в центре. Или как медперсонал, не желая возиться с терминальным раковым больным, ускоряет ему отход без его согласия, чтобы сэкономить бюджетные деньги. Есть еще религия, которая пугает адом. И гуманистические ценности.

Несмотря на это, я хочу, чтобы на самом базовом уровне у меня оставалось право перестать дышать по собственному желанию. И в этом для меня высшая гуманистическая ценность.